Особенности иконографии "Плоды страданий Христовых" в иконах XVII-XIX в. Кузнецова О.Б.

Иконография "Плоды страданий Христовых" давно привлекала исследователей, воплощению этого сюжета в иконах и фресках посвящены публикации Н.В.Покровского, Н.Г.Добрынина, В.Г.Брюсовой, Т.М.Кольцовой, Х.Никканен, О.П.Постернак, Г.С.Клоковой, Ю.Н.Звездиной, К.Эберхарда, О.А.Суховой, Р.Фюглистера, А.Н.Горстки и др.

Настоящая работа представляет собой еще одну попытку осмысления этого извода путем систематизации многообразного материала, накопленного в результате изучения примерно традцати недавно раскрытых икон XVII-XIX вв.

Жизнь новой иконографии дала великолепное произведение московского искусства, гравюра-конклюзия "Распятие с чудесами" (1682г.-?), сочиненная придворным поэтом С.Медведевым и выполненная гравером Оружейной палаты В.Андреевым. Возникнув при царском дворе, изображение почти сразу же стало образцом для живописных произведений и укоренилось в демократической среде. Усвоение иконографии происходило через призму представлений, сформировавшихся на основе богословских, литературных и изобразительных источников, того общеупотребимого фонда, который был на слуху и на виду у людей XVII-XIX вв.

Иконы на сюжет "Плоды страданий Христовых" воспринимались как вариант традиционного "Распятия". Центральным для этой композиции являлся догмат искупления, и потому все внимание было сосредоточено на воспоминании жертвоприношения, евхаристии. Для искусства к. XVII в. характерно, что тема искупления рассматривалась не столь лаконично, как прежде, и "зрительно обогатилась" страстным мотивом.

Некоторые черты позволяли видеть в иконах "Плоды страданий Христовых" образ Страшного суда. Свое влияние в этом случае оказали иконографическая схема Страшного суда, миниатюры лицевых Апокалипсисов и Синодиков. Заимствования из этих источников изменяли существующие в иконе элементы в эсхатологическом духе.

Иконы "Плоды страданий Христовых" рассматривались как своеобразный учебник спасения. Дидактика этого сюжета явственно выразилась в произведениях вт. пол. - к. XVIII в. В этих живописных памятниках усиливалось превознесение Церкви, утверждалось процветание ее учения. Главным выразительными приемами стали противопоставление,смысловой масштаб, иногда, надписи пояснительного характера.

Особую актуальность сюжет "Плоды страданий Христовых" имел в старообрядческой среде. Происхождение икон связано с районами явного или едва скрываемого раскола: Поволжье (Чебоксары, Кострома, Ярославль, Пошехонье-?), Русским Севером (Соловки, Онега, Каргополье) и Средней Россией (Муром, Мстера, Ростов). Сторонникам раскола были близки читавшиеся в этой композиции эсхатологические настроения. Внимательно изображались страстные орудия, разными символическими средствами подчеркивалась идея что искупление даровано ценой страданий. Цветовой строй в этих иконах, с одной стороны. выражал трагизм мучений, с другой стороны - триумф страданий, преодолевающих смерть, грех.

В отличие от гравюры-образца, где надписи и изображение были взаимосвязаны и представляли единое целое, в иконах тексты имели самостоятельное звучание. Нередко они претерпевали различные изменения, перемещались со своих мест, сокращались, обновлялись по содержанию, дополнялись пояснениями, криптограммами. Особенное отношение к надписи ощущается в старообрядческих иконах. В картушах тексты нередко начинаются с ктноварных буквиц и выполнены "Косеньким" полууставом, сближающим иконы с рукописной книгой. Стихотворные надписи близки своими интонациями старообрядческой духовной поэзии, с ее отчаянным призывом следовать путем Христа.

Существующие иконописные произведения свидетельствуют, что в своей основе иконография "Плоды страданий Христовых" оставалась устойчивой на протяжении двух столетий. Небольшие отклонения от устоявшейся схемы делали ее характер более догматичным и позволяли видеть в ней давно известные сюжеты христианской иконографии. Однако,иконографическая схема была достаточно емкой, для того чтобы выразить многообразие интонаций в отношении основной христианской идеи.