 |
 |
 |
 |
 |
 |  |  |  МАКЕДОНСКИЙ ПЕРИОД (Период Македонской династии. 867-1056 гг.) Ольга Попова. /ВИЗАНТИЙСКИЕ ИКОНЫ VI-XV ВЕКОВ/ |
| |||||
|
Победа над иконоборчеством была узловым моментом в истории византийского искусства. Таких глубоких внутренних конфликтов в нем не будет больше никогда. Все последующее его развитие вплоть до его конца, до середины XV в., будет основано на принципах, сформулированных в послеиконоборческий период.
За время иконоборчества традиции церковного искусства были во многом утеряны, все в нем надо было создавать как будто заново. Такой процесс и происходит в течение Македонского периода. Утверждаются главные смысловые и художественные каноны, положенные в основу всех видов и типов религиозного искусства: архитектуры, мозаики, фрески, иконописи, иллюстрирования рукописей. Строго продумываются иконографические схемы и их символический смысл; создается особый стиль, все черты которого призваны соответствовать духовной направленности этого искусства. Произведения искусства не существуют более порознь, все они являются частями единого грандиозного по замыслу ансамбля, который представляет собой храм. Идея целого и всякой его части, в том числе и иконы, теперь состоит в том, чтобы максимально полно отразить спиритуалистическую сущность христианской веры, Православной Церкви и молитвенного образа.
Период второй половины IX – первой половины XI в. называется "Македонским" по имени правящей Македонской династии. Иконы раннего его этапа, второй половины IX в., не сохранились. Представление о византийском искусстве этого времени могут дать мозаики Св. Софии в Константинополе и Св. Софии в Фессалониках. Искусство следующего периода, первой половины X в., как и культуру всей эпохи послеиконоборческого времени до середины X в., принято называть "Македонским Ренессансом".
Свое название искусство этого периода получило из-за приверженности к античности, необыкновенно сильной даже для Византии, где вообще-то всегда сохранялся интерес к классическим традициям. В первой половине X в. увлечение античным прошлым овладевает византийским образованным обществом; особенно распространилось оно в кругах, близких к императорскому двору, тем более, что сам василевс Константин VII Порфирородный был приверженцем таких настроений.
Всего более эти увлечения повлияли на искусство оформления рукописных книг, миниатюры которых стали часто подражать античным и раннехристианским образцам или даже копировать их.
Икон этого периода сохранилось очень мало; одна из них – это "Апостол Фаддей и царь Авгарь со святыми", хранящаяся в монастыре Св. Екатерины на горе Синай. Она состоит из двух половин, написанных на разных досках и объединенных общей рамой. Как предполагают, это были правая и левая створка триптиха, центральная часть которого не сохранилась. Слева вверху изображен апостол Фаддей, под ним святые монахи – прпп. Павел Фивейский и Антоний. Справа вверху – царь Авгарь, принимающий из рук Анании плат с Нерукотворным образом Христа, внизу – свв. Василий Великий и Ефрем Сирии. Верхние части этих композиций посвящены одной общей теме исцеления царя Авгаря с помощью Нерукотворного образа: посланник Анания принес Авгарю от самого Христа плат с отпечатавшимся на нем ликом Спасителя, а апостол Фаддей был отправлен Христом к Авгарю для исцеления последнего чудотворным платом. Можно предположить, что в центре триптиха, ныне утраченном, был изображен сам Нерукотворный Образ.
Этот Образ, называвшийся в Византии "Мандилион", представлял собой первое изображение Христа, а по существу; первую Его икону, чудесным образом (отсюда название – Нерукотворный) созданную Им самим для людей: Спаситель отер Свое лицо полотенцем, и на нем отпечаталось изображение Его лика. Нерукотворный образ изначально находился в Едессе, куда был прислан Христом для едесского царя Авгаря. В 944 г. Мандилион торжественно переносится из Эдессы в Константинополь как великая христианская святыня, а день прибытия ее в столицу (16 августа) отмечается с тех пор как православный праздник, Вероятно, в это время, после 944 г., в память о замечательном событии была написана икона с образами тех, кто был свидетелями создания чудотворного Нерукотворного образа (Авгаря, Анании, Фаддея) и с главным (в несохранившемся центре) изображением Нерукотворного образа, который, скорее всего, должен был быть копией самой принесенной в Константинополь реликвии – подлинного Мандилиона. После этого события и, вероятно, после появления такой иконы (или таких икон, так как она сама могла быть не первой, но являться репликой некой другой, возможно – большой, главной, знаменитой) образ Спаса Нерукотворного стал известен, а со временем и распространен в искусстве Византии и всего византийского круга.
Икона, несомненно, создана в Константинополе. Об этом говорит не только редкий ее сюжет, явно связанный со столичными событиями середины X в, но и ее стиль, полный классических примет, свойственных искусству Македонского Ренессанса: свободные позы, естественные ракурсы, широкие драпировки, мягкий свет, сочная живопись (особенно в фигуре Фаддея), наконец, спокойное достоинство и человеческая соизмеримость всего изображенного.
В искусстве второй половины X в. сохраняется прежняя любовь к классицизму, но при этом явно намечаются новые тенденции. Подражание античности, бывшее важнейшим критерием творчества, сменяется иным стремлением: создать одухотворенный художественный образ. Такова икона второй половины X в. "Апостол Филипп, благословляемый Христом" из монастыря Св. Екатерины на горе Синай. Высокая узкая фигура апостола Филиппа, с небольшой головой и маленькими стопами ног, ни на что не опирающимися, но лишь легко соприкасающимися с кромкой иконной рамы, облаченная в светлые голубые одежды, кажется совсем невесомой. Фон – сплошной золотой, даже без линии пола или земли. Золото по средневековой символике – это Божественный свет, и этот свет полностью окружает фигуру, погружает ее в себя. Фигура апостола Филиппа кажется не имеющей земной тяжести и способной к парению. Во всех художественных чертах и приемах выделяется то, что подчеркивает бестелесность внешнего облика и духовную значительность внутреннего образа: продолговатое, суженое книзу лицо с маленьким подбородком и необычно большими, темными глубокими глазами, хрупкие телесные пропорции, большое количество световых лучей, сплошь пронизывающих одежду, благодаря чему она кажется легкой и светящейся. В результате фигура апостола Филиппа оказывается совершенно преображенной: не связанная с землей, она как будто пребывает в идеальном пространстве или выходит к нам навстречу из какого-то иррационального измерения.
Икона "Св. Николай Мирликийский со святыми на полях" из монастыря Св. Екатерины на горе Синай была создана в конце X в, Это самая ранняя икона с образом св. Николая Чудотворца, чрезвычайно почитаемым и получившим в дальнейшем широкое распространение во всем искусстве византийского круга.
Перед нами уже полностью сложившийся тип иконы, характерной для византийского церковного интерьера: в среднике – фигура святого по пояс, на золотом фоне; центральный крупный образ окружен изображениями отдельных фигур маленького масштаба, расположенными на широких полях вокруг средника и составляющими смысловой (символический) комментарий к главному образу; икона без труда "читается" взглядом издалека, так как фигура имеет четкий лапидарный силуэт и представляет собой легко узнаваемый иконографический тип.
Образ св. Николая на этой иконе весьма репрезентативен: на нем, как и положено, облачение епископа – белый омофор с золотыми крестами, надетый поверх коричневой фелони священника; в левой руке – Евангелие в роскошном окладе, правой рукой он указывает на священную книгу; все это должно подчеркивать его роль отца Церкви, ее служителя и учителя. На верхнем поле иконы изображены Христос (в центре) и два первоверховных апостола – Петр и Павел. На боковых полях – четыре святых воина: Георгий и Прокопий (справа), Димитрий и Федор (слева). На нижнем поле – три святых врача: Пантелеймон в центре, Козма и Дамиан по сторонам.
На полях икон часто помещали образы различных святых. Выбор их был обусловлен разными причинами. Например, заказчик мог пожелать иметь изображения святых покровителей, патронов, соименных себе и своим близким. В данной иконе – явно другой замысел: расположение фигур образует композицию, спускающуюся ступенями сверху вниз, сообразно рангам и чинам святости, вершина и центр которой – сам Христос Пантократор. Здесь изображены наиболее почитаемые представители групп святых, разных по служению в церкви: апостолы – основатели Церквей, воины – защитники и мученики, целители – чудотворцы и бессребренники; тем самым одна икона может свидетельствовать о соборном единстве Церкви. Облик св. Николая на этой иконе психологически тонкий, индивидуальный, что сближает его с портретом. Стиль отличается мягкой живописностью, гармонией цветовых сопоставлений, вниманием к тонким оттенкам, пластическим совершенством. Эти черты, восходящие к искусству Македонского Ренессанса, еще живы в конце X в.
В первой половине XI в. в византийском искусстве очевиден значительный перелом. Традиции, связанные с классической живописью X в., хотя и продолжают существовать, но становятся более камерными и вторичными по сравнению с новым мощным художественным явлением, которое теперь доминирует и полностью определяет характер монументального искусства. Складывается совершенно иная концепция образа и стиля. Ансамбли мозаик и фресок в церкви Панагия тон Халкеон в Фессалониках (1028), в главном храме монастыря Св. Луки (Осиос Лукас) в Фокиде (30-40-е гг. XI в. ), в соборе Св. Софии в Киеве (конец 30-х-40-е гг. XI в., Богоматерь Оранта. Деталь. Мозаика в апсиде собора), в соборе Св. Софии в Охриде (40-е гг. XI в. ), в монастыре Неа Мони на о. Хиосе (40 -50-е гг. XI в. ) непреложно свидетельствуют об этом. При всех их различиях, зависящих от индивидуальности мастеров, от небольшой, но все же имеющей значение разнице во времени их возникновения, кое в чем и от места их создания, – все самое важное в них сходно. Это сходство – в содержании образов. Все они строги и аскетичны, выглядят далекими от суеты мира. Предельная внутренняя собранность сообщает их лицам застылость, фигурам – неподвижность. Лики с крупными симметричными чертами, огромными глазами, отрешенными взглядами, тяжелые, мощные пропорции, обобщенные формы материи и света – все создает образы величественные, вознесенные над привычным миром в идеальную сферу. Такое искусство, ориентированное на аскезу, создававшее образы суровые и стиль крайне строгай, возникло, конечно, не случайно. Оно сформировалось в эти десятилетия в определенной атмосфере духовной жизни, видимо, в связи с какими-то особыми явлениями: с монастырской ее ориентацией, или, быть может, с появлением некоего духовного подвижника или учения. В начале XI в., например, такой личностью, влиявшей на византийское общество, был при. Симеон Новый Богослов (умер в 1022 г. ), сторонник и представитель напряженной мистической духовности, проповедовавший о возможности непосредственного личного общения с Богом.
Множество образов искусства такого типа сохранилось на стенах всех перечисленных выше храмов, в их мозаиках и фресках. Однако иконы этого времени почти совсем не уцелели. Уникальным является поясное изображение св. Георгия из Успенского собора Московского Кремля – оборотная сторона очень крупной двусторонней иконы, на лицевой стороне которой изображена Богоматерь Одигитрия (переписана в XIV в. ). Образ св. Георгия превосходно сохранился в своем первоначальном виде. Думаем, что он был создан именно в это время – примерно в 40-х гг. XI в. или около его середины. Эта икона связана с историей русского искусства, и обычно ее соотносят либо с Новгородом, либо с Киевом. Полагаем, что она возникла в Киеве, в то время, когда создавался ансамбль собора Св. Софии, и, скорее всего, являлась работой одного из греческих мастеров, там трудившихся. По своему духовному содержанию она близка образам Св. Софии Киевской, монастыря Св. Луки (Осиос Лукас) в Фокиде и всех художественных комплексов этого времени: строгость внешняя и внутренняя, укрупненность, отрешенность и застылость и одновременно, как результат духовной дисциплины, – редкая, буквально сияющая красота, которая присуща облику и всей преображенной материи, пронизанной нетварным светом.
