Возвращени святынь Русской Православной Церкви и современные принципы их хранения в действующих храмах

Как известно, во время революции все великое, Богом данное и подвигом народа Божия восхищенное достояние Православной Церкви росчерком пера было конфисковано в пользу советского государства (декрет СНК об отделении церкви от государства и школы от церкви от 23.1.1918). Тысячи обителей и храмов были разорены, церковное имущество уничтожено и расхищено, многое отобрано в музеи и фонды, став источником пополнения государственной казны. В 1990 году последний орган советской власти, верховный Совет РСФСР, принял новый закон «О свободе вероисповеданий», которым объявил утратившими юридическую силу эти декреты советской власти и признал право Церкви на владение своим имуществом. Многое уже передано Церкви. Однако, передано не в собственность, а только в пользование, и далеко не все. Так, например, в 1996 г. Государственная Дума приняла закон «О Музейном фонде РФ и о музеях в РФ», согласно которому музейные предметы в составе государственной части фонда отчуждению не подлежат, музейная коллекция является неделимой. Это значит, что только около 60 тысяч икон Русской Православной Церкви, находящихся ныне в современных музеях, по закону не могут быть переданы Церкви. Что это, как не частичная реставрация большевистского декрета? Сходное изъятие готовится в законопроекте «Об о6ъектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов РФ» в отношении недвижимого имущества Церкви, то есть храмов и монастырей. Статья 53 законопроекта предусматривает запрет на отчуждение из государственной собственности таких древних святынь, как Троице-Сергиева Лавра, Соловецкий монастырь, древних обителей и храмов Новгорода, Пскова, Владимира и Москвы.

Многие с недоумением при этом вопрошают: а зачем Церкви собственность, вкладывая в это слово современный экономический смысл. Церковь же собственность понимает иначе. В 1992 году Архиерейский Собор веской Православной Церкви по вопросу о возвращении церковной собственности говорит: «...нами движет не желание стяжать земное богатство, не стремление стать крупными собственниками», а канонические основания жизни Церкви и многовековая традиция. Об этом говорилось на высшем церковном форуме, Поместном Соборе 1917 – 1918 годов, как раз при начале разорения церковных святынь: «единственным законным высшим распорядителем церковных дел, охранителем храмов Божиих, святых обителей и всего церковного имущества, которое веками составлялось, главным образом, из добровольных приношений верующих людей и является Божиим достоянием» является Поместный Собор. «Никто, кроме Священного Собора и уполномоченной им церковной власти, не имеет права распоряжаться церковными делами и церковным имуществом», «всякое отторжение сего достояния от Церкви есть кощунственный захват и насилие». В недавно принятом законе «О свободе совести и о религиозных объединениях» государство обязуется «уважать внутренние установления религиозных организаций» (ст.15), однако, как видим, на деле – не только не уважает их, но и попирает.

Святынями нашей Церкви на сегодняшний день распоряжается культурная элита, небольшой, но влиятельный слой именитых деятелей культуры: академики, профессора, директора ведущих музеев, крупные искусствоведы и критики, очевидно, считающие себя цветом нации, полномочным говорить от лица народа, в том числе и православного. Это они громко протестовали все 90-е годы против возвращения нашей Церкви ее святынь, утверждая, что тем самым наносится непоправимый ущерб отечественной культуре. Это они устроили в прессе корпоративную истерику по поводу возвращения святынь монастырской ризницы Лавре Преподобного, это их не радует восстановление Храма Христа Спасителя. Они же лоббировали в думе дискриминационный закон о музейных коллекциях.

Часть современной интеллигенции в лице историков искусства и музейных деятелей на протяжении всех 1990-х годов – времени, когда Церкви стали возвращать ее святыни, в полемике с этим процессом стремится создать представление о Русской Православной Церкви, как о силе, в культурном отношении отсталой, ограниченной и небезопасной. Надо сразу сказать, что порой мы сами иногда даем повод для таких взглядов. Далеко не все в нашей церковной среде обладают должной подготовкой для правильного исполнения той роли, которую отводит нам сейчас история. Еще в 1992 году Святейший Патриарх Алексий говорил: «К глубокому сожалению, среди части духовенству и мирян существует непонимание значения и необходимости сотрудничества с представителями науки по охране и реставрации памятников, а также с музейными работниками» («Известия», № 247 12.11.92). Случается, что, в особенности во вновь созидаемых храмах, которые Церковь получает от государства в руинированном или крайне запущенном состоянии, ремонтно-реставрационные работы проводятся не на должном уровне (конечно, не по злому умыслу, а в силу недостаточных знаний и самонадеянности). Но правильно ли на основании этих единичных фактов говорить о Церкви как о некоей антикультурной силе?

Если говорить о фактах, позволительно спросить, а так ли безупречна деятельность музейных работников? Как настоятелю храма Покрова Пресвятой Богородицы в Филях, мне стало известно, например, о результатах проверки сотрудниками ВНИИРа климатического состояния помещений верхнего и нижнего храмов. Присутствующие знают, что речь идет о широко известном памятнике нарышкинского барокко конца XVII века с сохранившимся убранством верхнего интерьера: многоярусный резной золоченный иконостас, подписные иконы той поры – наредкость целостный и высококлассный художественный ансамбль. С 1971 года филевский храм находится на хранении Музея им. Андрея Рублева. Приход вот уже семь лет не может войти в храм и возобновить богослужения. Один из главных аргументов музея – опасения за сохранность уникального памятника. И вот результаты работы климатологов в январе 1999: верхний храм находится в весьма неблагополучном состоянии, многочисленные окна с плохо подогнанным остеклением являются причиной высокой фильтрации, храм моментально реагирует на происходящие снаружи колебания температуры и влажности, сокровища живут в очень хрупком климатическом режиме, на стеклах и оконных откосах имеется конденсат и следы конденсата. По-просту говоря, за верхним храмом нет должного присмотра. Хороший хозяин в своем жилище заблаговременно законопатит оконные рамы, промажет стекла, а тут речь идет о знаменитом памятнике. Поставим ли мы под сомнение на основании этих фактов культурную значимость всего музейного дела в нашей стране?

Ясно, что в обоих случаях подход и общие оценки носили бы тенденциозный характер. Что касается Русской Православной Церкви, то со времени принятия христианства, в канун его двухтысячелетия она была и остается самой древней, самой жизнеустроительной и созидательной силой в нашей стране и обществе, хотя и ослабленной в синодальный период и подорванной в ХХ веке. В недрах Церкви были созданы великие святыни, составляющие неотъемлемую часть национального и духовного достояния России, и когда развитие русской культуры на рубеже XVIII – XIX вв. подошло к осознанию важности сохранения этого наследия, Русская Православная Церковь оказалась у истоков этой деятельности.

В 1997 году был издан сборник документов под названием «Сохранение памятников церковной старины в России XVIII – начала XX веков», из материалов которого видно, как, начиная с конкретных определений Святщенного Синода, скажем, об освидетельствовании церковной утвари по описным старым книгам, о запрещении износить из костромского собора чудотворную икону Феодоровской Божией Матери ради ее сохранности, попечение о церковных древностях постепенно складывалось в общецерковное дело, так что уже с середины XIX века стали повсеместно создаваться епархиальные древлехранилища, формироваться церковно-археологические комитеты и комиссии, началось изучение и публикация церковных святынь. В то время святитель Филарет Московский писал: «Церкви и монастыри по свойству и постоянству их бытия должны быть преимущественными источниками и надежными хранителями древностей». В нашей Церкви началась великая по своему значению созидательная культурная работа, в инициативе и результатах которой Церковь порой опережала государство и светские учреждения. Своеобразный итог этой деятельности подвел в 1912 году академик А. И. Соболевский, председатель Комиссии по описанию синодального архива: «Как всем известно, главная масса находящихся в России памятников старины принадлежит к числу церковных древностей. Не говоря о храмах, из которых некоторые относятся к первым векам христианства в России, Православная Церковь сохранила множество разнообразных по степени древности и научному значению церковных предметов. Большая часть этих предметов, наиболее ценная и важная, в настоящее время находится в храмах, монастырях и церковных ризницах и в специальных древлехранилищах (или музеях) ведомства православного исповедания». Академик Соболевский особенно обращал внимание «на право Православной Церкви принимать участие в охране древностей, которые ей искони принадлежат и которые она до сих пор тщательно охраняла».

Как известно, катастрофа 1917 года разрушила и эту культурно-созидательную деятельность Церкви. Погибли или со временем ушли из мира старые поколения работников, надолго прервалась преемственная связь. Церкви в нашей стране сейчас многое приходится начинать сначала.

По благословению Святейшего Патриарха Алексия при участии группы священников и мирян в 1994 году была разработана инструкция по приему, учету и хранению имущества, которое уже хранилось или возвращалось нашей Церкви. В качестве авторов и рецензентов были привлечены ведущие специалисты ВНИИРа, сотрудники музеев и иных культурных учреждений. Инструкция представляет собою тридцатистраничный документ, в котором освещены правовые и организационные вопросы получения и хранения имущества Церкви, особенности хранения, использования и реставрации храмов, иконостасов, киотов, монументальных росписей, икон, колоколов, богослужебных книг, тканей, облачений, сосудов, светильников, церковной утвари и ряд других вопросов. Выполненная на высоком научном уровне, с хорошим знанием условий жизни церковных святынь в действующей, эта инструкция могла бы стать основой для наставления наместникам монастырей, настоятелям храмов и председателям приходских советов в их повседневной деятельности по хранению церковных святынь и имущества. Церкви предстоит еще провести очень большую работу по просвещению церковного народа и обучению ответственных лиц правилам использования и хранения церковных святынь.

Работа над инструкцией показала, что люди Церкви и культуры могут объединить свои усилия. Совместная работа над конкретными проектами способна служить преодолению последствий раскола отечественной культуры, некогда единой, на церковную и светскую, ослабить объективно проистекающее из этого раскола напряжение, способна совокупить созидательные силы Церкви и творческий потенциал профессиональных работников в культурном строительстве новой России.