 |
 |
 |
 |
 |
 |  ХРИСТИАНСКОЕ ИСКУССТВО. Филипп Шафф |
| |||||
|
Из книги «История христианской Церкви», том II, глава VIII
В этот период, как в частной христианской жизни, так и в Церкви широкое распространение (почти такое же, как во втором столетии) получил крест как символ искупления, а также нанесение крестов на лоб, рот, грудь и даже на одежду. Зачастую это использовалось и в суеверных целях. Прозвище "молящиеся кресту", которое язычники дали христианам во времена Тертуллиана, во многих случаях оправдывало себя. Теперь, когда Церковь стала царством, наряду с простыми деревянными крестами стали изготовляться серебряные и золотые кресты, иногда роскошно украшенные жемчугом и драгоценными камнями. (Форма креста была разной. Крест crux decussata имел форму "X" (он назывался крестом св. Андрея, т. к. согласно легенде апостол умер на таком кресте); cruz commissa имел форму "T"; cruz immissa имел либо форму "+" (православный крест), либо форму "†" (католический крест).
Известно, что крест играл большую роль в жизни императора Константина I; об этом рассказывает Евсевий. Крест был средством обращения Константина I в веру; крест несли пятьдесят воинов в сражениях, в которых Константин одержал победу над Максентием и Лицинием; крест был начертан на знаменах, на оружии солдат, служивших в его дворце, и на общественных зданиях; крест был в правой руке статуи самого Константина. Юлиан обвинял христиан в том, что они боготворили дерево креста. Св. Иоанн Златоуст сказал: "Знак всеобщего отвращения, знак ужасного наказания, стал предметом всеобщей любви. Мы видим его триумф повсюду; мы видим его присутствие в домах, на крышах и стенах, в городах и деревнях, на рынках, вдоль дорог, в пустынях и в горах, на море, на кораблях, на книгах и оружии, на одежде, во дворцах бракосочетания, на пирах, на золотых и серебряных сосудах, на жемчуге, в настенной живописи, на кроватях, на телах тяжело больных животных и людей, одержимых бесами (чтобы прогнать болезнь и бесов); на весёлых празднествах и в братствах аскетов". Было также принято наносить крест на окна и пол, а также на лоб человека. Согласно св. Августину, знак креста должен был напоминать верующим об их призвании следовать в истинной смиренности за Христом через страдания к славе.
То же самое можно сказать об использовании других христианских символов, взятых в природе: изображение Христа в виде доброго пастыря, агнца, рыбы и т. д., что уже существовало в предыдущем периоде.
В конце рассматриваемого периода мы впервые встречаем распятие, т. е. не просто крест, а крест с распятым Спасителем. В пятом веке появились кресты с фигуркой агнца, а иногда и бюста Христа, прикреплёнными к верхней или нижней части креста. Позднее на смену им пришли кресты со скульптурным изображением Христа. Константинопольский собор (Quinisextum) в 692 году постановил в 82-ом каноне: "Отныне вместо изображения агнца на образах будет изображение Христа". Но впоследствии Восточная Церковь запретила все скульптурные изображения, в том числе и распятия, признавая только живописное изображение Христа и святых. Первые католические распятия были безвкусны и оскорбительны для религиозного чувства, но позднее, в период своего рассвета, католическое искусство сумело выразить в скульптурном изображении страдающего и умирающего Искупителя; Его величайшие и святейшие муки с высочайшим достоинством. В Средние века на распятии также размещались и другие фигурки: Дева Мария, Иоанн, солдат и кающаяся Мария Магдалина, стоящая на коленях и обнимающая крест.
Если храм Соломона не вызывал у христиан никакого сомнения относительно правомерности и необходимости церковной архитектуры, то вторую заповедь они понимали как прямо запрещающую христианскую живопись и скульптуру. Даже современный католический историк говорит: "В раннехристианской Церкви не было изображений Христа, так как в то время большинство христиан по-прежнему соблюдали заповедь Моисея (Исх. 20:4); и у христиан, обратившихся в веру из язычников, и у христиан, обратившихся в веру из иудеев, любые изображения были запрещены. Для христиан из иудеев изготовление и почитание изображений являлось "мерзостью", а для христиан из язычников изображения могли стать искушением, вновь возвращающих их к идолопоклонству. Кроме того, Церковь была обязана ради своей собственной чести воздерживаться от изображений, особенно, Господа, так как в противном случае неверующие посчитали бы христианство за новую разновидность язычества и идолопоклонства предметам, сделанным человеком. У самых первых христиан не было ни искушения, ни малейшего побуждения делать изображения Христа, хотя они имели представление о том, как Он выглядел. Угнетаемая Церковь воспринимала своего Учителя только как "мужа скорбей", как Раба Божиего, в котором не было "ни вида, ни величия", который был презрен и умален" (Ис. 53:2-3).
Первые изображения Христа появились у еретиков и язычников. Секта гностиков (карпократиане) поклонялась изображениям Пифагора, Платона, Аристотеля и других учёных мужей, и утверждала, что Пилат приказал написать портрет Христа. Император Александр Северий (222-235 гг.), проявляя тот же пантеистический дух почитания героев, поместил в своей домашней часовне изображения Авраама, Орфея, Аполлона и Христа.
После Константина I первым шагом ортодоксальной Церкви на пути к появлению изображений было изменение представления о внешнем облике Христа. Преследуемая Церковь стала представлять Иисуса как смиренного и страдающего раба, черпая в этом утешение и силу посреди своих испытаний. Торжествующая Церковь видела того же Господа в сияющей славе, восседающего на небесах по правую руку от Бога Отца и правящего над Своими врагами. Преследуемая Церковь воспринимала Христа в уничижении (а не в возвеличивании), "без вида и величия" (Ис. 52:14 и Ис. 53:2,3). Торжествующая Церковь видела в Христе идеал человеческой красоты: "прекраснее сынов человеческих", "благодать излилась из уст твоих" (мессианское толкование Пс. 44:3).
Однако одно это не способствовало появлению изображений Христа, поскольку, во-первых, не было достоверных рассказов о внешности Иисуса; и, во-вторых, человеческое искусство не в состоянии правдиво изобразить Того, в Ком объединилась вся полнота Бога-Отца и абсолютно безгрешная человеческая природа.
В Церкви появились две противоположные тенденции, между сторонниками которых время от времени вспыхивали бурные и длительные споры об изображениях. Это продолжалось до 787 г., когда на седьмом Вселенском Соборе в Никее сторонники изображений и поклонения им одержали в Церкви победу.
1. С одной стороны, продолжало существовать предубеждение доникейского периода против использования животных и скульптурных изображений ввиду опасности впасть в языческое идолопоклонство или "опустить" христианство до области чувств. Но, в основном, неприятие касалось только изображения Христа, и поэтому мы никоим образом не можем делать вывод о том, что не было никаких религиозных изображений.
Церковный историк Евсевий в своём письме императрице Констанции (вдова Лициния и сестра Константина I), которая попросила его прислать ей изображение Христа, категорично высказывается против каких-либо изображений Спасителя. Он говорит, что Христос оставил Своё земное облачение "Раба Божьего", что апостол Павел призывает нас не держаться за "осязаемое"; что трансцендентная слава Его небесного тела не может быть постигнута и изображена человеком; кроме того, вторая заповедь запрещает изготовление любых изображений чего бы то ни было, что есть на небесах или на земле. Евсевий забрал у императрицы изображение Христа и апостола Павла, т. к. можно было подумать, что христиане, подобно идолопоклонникам, "держат" своего Бога в изображениях. Верующие должны сосредоточить свое духовное зрение на божественности Христа, а для этого они должны очистить свои сердца, т. к. только чистые сердцем узрят Бога. Однако тот же самый Евсевий рассказывает без малейшего неодобрения о Константине I, который в своём христианском рвении приказал украсить памятники Форума в новой имперской столице символическими изображениями Христа, а именно, изображениями доброго Пастыря, а также пророка Даниила во рву со львами. Он также рассказывает о том, что женщина, страдавшая кровотечением, после своего чудесного исцеления (Мф. 9:20), движимая чувством благодарности, поставила перед своим домом в Кесарии Филлипповой две бронзовые скульптуры, изображающие коленопреклоненную женщину и почтенного человека (Христа), протянувшего свою руку, чтобы помочь ей. Евсевий говорит, что он видел эти скульптуры своими собственными глазами. Он также говорит о картинах (вероятно, карпократианских), изображающих Христа, апостола Петра и апостола Павла, которые он сам видел, и замечает при этом, что не стоит удивляться этому, т. к. эти люди раньше были язычниками и привыкли выражать благодарность своим покровителям именно таким образом.
Фанатичный Епифаний Кипрский (умер в 403 г.), по-видимому, тоже являлся противником изображений, ибо когда он увидел изображение то ли Христа, то ли какого-то святого на алтарной завесе в палестинской деревне Анаблат, он разорвал завесу, говоря, что Священное Писание запрещает вешать изображение человека в Церкви, и посоветовал служителям того прихода использовать разорванную завесу для похорон, завернув в неё тело какого-нибудь бедного человека. Этот своевольный поступок вызвал большое возмущение, и Епифаний был вынужден компенсировать ущерб, причинённый им деревенскому приходу и купить другую завесу.
2. Дух времени очень благоприятствовал использованию изображений, которые были мощным средством усиления благочестия и добродетелей, особенно, среди необразованных слоёв населения, где, в сущности, и появилась любовь к изображениям.
Ради справедливости следует сказать, что в Восточной (Православной) Церкви скульптурные изображения никогда не были распространены. Православная Церковь не терпит никаких статуй и даже запрещает скульптурные распятия. На Западе (в Католической Церкви) в этот период скульптура встречается почти исключительно только в барельефах и горельефах, особенно на саркофагах и в резных церковных украшениях, сделанных из слоновой кости и золота. В силу своих ограниченных возможностей скульптура более далека от христианства, чем другие виды искусств.
Живопись же, наоборот, получила почти повсеместное распространение в Церкви. Это объясняется не художественным порывом (что появилось позднее), а практической необходимостью иметь объекты религиозного почитания перед глазами в их конкретном виде, что заменяло священные книги, которые были доступны только образованным людям. Это можно сравнить с тем удовольствием, какое дети находят в картинках.
Учители Церкви одобряли и защищали такую потребность людей, хотя сами её не испытывали. Более поздняя церковная традиция соотносит её с апостольскими временами, признав в евангелисте Луке первого святого живописца. Однако это верно лишь отчасти. Верно то, что св. Лука в своем Евангелии и в Деяниях Святых Апостолов даёт точное и живое описание Господа, Его Матери и учеников, что, несомненно, имеет несравненно большую ценность, чем все картины и мраморные статуи, вместе взятые.
Св. Василий Великий (умер в 379 г.) говорит: "Я признаю изображение Божьего Сына во плоти и святой Девы Марии, Богоматери, которая родила Его по плоти. Я также признаю изображение святых апостолов, пророков и мучеников. Я почитаю и с благоговением целую их изображения, ибо они переданы нам святыми апостолами; они не запрещены; наоборот, мы их видим во всех наших Церквах". Его брат, Григорий Нисский в своей речи, посвящённой поминовению мученика Феодора, также восхваляет святую живопись, которая "тихо говорит со стен и таким образом делает добро". Епископ Паулиний Нольский, который приказал ежегодно выставлять библейские картины во время церковных праздников в Церкви св. Феликса, считал, что благодаря им библейские эпизоды становятся понятными необразованным людям (которые никак иначе их не понимают); западают им в память, пробуждают в них святые мысли и чувства, удерживая их от всех пороков. Епископ Леонтий Неапольский на Кипре, который в конце шестого века написал апологию в защиту христианства от иудеев, отметив в ней обвинение в идолопоклонстве, утверждает, что закон Моисеев не направлен безоговорочно против религиозных изображений, а только против идолопоклонского почитания их, так как и в Скинии и в Храме были статуи херувимов и другие скульптурные изображения, и заявляет, что он сторонник использования изображений в связи с их благотворным влиянием. "Почти во всем мире", — говорит он, — "распутники, убийцы, грабители, разбойники, идолопоклонники, взглянув на крест Христа, раскаиваются, оставляют мирское, становясь добродетельными людьми. И это происходит каждый день". Он также говорит о чудотворном истечении крови из многих изображений.
В связи с трудностью изобразить Самого Христа достойнейшим образом (о чём мы говорили выше), первые изображения представляли собой ветхозаветные эпизоды, пророчески указывающие на Искупителя. Первые символы Христа — агнец, рыба, пастырь — были взяты у природы; следующим шагом была сфера дохристианского откровения; и далее — евангелическое повествование. Излюбленными изображениями были: приношение Исаака в жертву (прообраз великого жертвоприношения на Кресте); чудо, сотворённое Моисеем, когда он иссёк воду из скалы своим посохом (этот эпизод толковался либо согласно 1 Кор. 10:4, т. е. сам Христос, либо как рождение Христа от непорочной Девы); страдающий Иов (прообраз Христа в Его глубочайшем уничижении); Даниил во рву со львами (символ победы Искупителя над сатаной и смертью в аду); чудесное избавление пророка Ионы из чрева кита (указывающее на воскресение); и унесение Илии (указывающее на воскресение Христа).
Первые изображения Самого Христа появились в середине пятого века, когда учение о личности Христа получило своё надлежащее изложение; говорили даже, что это были достоверные портреты, скопированные с оригинала. С тех времён проблем с изображением Бога-Человека не возникало. Признание изображения Христа и особенно Мадонны с Божественным Младенцем стало проверкой на ортодоксальность, на выявление несторианской ереси о разделении двух природ Христа.
Несториане, не признававшие изображения, приписывали происхождение культа поклонения изображениям (образам) в христианстве своему ненавистному оппоненту Кириллу Александрийскому, связывая это с ересью монофизитства.
В церковной живописи возникло два отчетливых направления, по-разному изображающих Христа.
(1) Изображения Христа как Спасителя, с выражением умиротворённого спокойствия, достоинства, небесной доброты и без малейшего намёка на страдания. Согласно легенде, таким предстает портрет Христа, чудесным образом запечатлённый на ткани, который Сам Христос якобы подарил Эдесскому царю Авгарю V по его просьбе.
Первое упоминание об этом мы находим у армянского историка Moses Chorene, который жил в V веке. Говорят, что этот портрет в X веке оказался в Церкви св. Софии в Константинополе, затем в Риме, где он до сих пор находится в Церкви св. Сильвестра. Но и Генуя претендует на то, что этот портрет находился у неё. Эти два портрета не похожи друг на друга и, разумеется, являются лишь копиями.
Оригинал портрета, разумеется, утерян; вернее, он никогда не существовал. На портрете изображена мифическая личность, соответствующая византийскому представлению о внешности Христа, которая возникла в пятом веке и послужила основой для всех (самых разных) изображений Христа вплоть до Рафаэля и Микеланджело. На этих портретах изображён Господь в расцвете сил и красоты, с открытым высоким лбом, с чистыми сияющими глазами, с длинным прямым носом; с волосами, разделёнными на пробор посередине и с чуть рыжеватой бородой.
(2) Ессе Ното — изображение страдающего Спасителя в терновом венце. Церковная традиция говорит о том, что св. Вероника, следовавшая за Спасителем на Его пути на Голгофу, дала Ему своё покрывало, чтобы Он вытер пот с лица; портрет Господа с терновым венцом на голове чудесным образом появилось на ткани покрывала.
И портрет Авгаря и портрет Вероники претендуют на чудодейственное появление, т. е. на то, что они не сделаны руками человека.
Церковная традиция также рассказывает о портретах Христа, написанных евангелистом Лукой и Никодимом. Портрет Спасителя в Латеранской часовне Sancta Sanctorum в Риме, авторство которого приписывается евангелисту Луке, относится к византийскому типу.
При столь разных, якобы подлинных, портретах Господа мы не можем удивляться тому, что существует так много различных изображений Христа. Иконоборцы используют это как аргумент в свою пользу. У каждого народа появилось своё изображение Христа, соответствующее его идеалам добродетели и живописного искусства.
На изображение внешности Христа большое влияние оказало апокрифическое описание Его личности в послании Публиция Лентула (предполагаемого друга Пилата) римскому сенату. В нём Христос изображается как человек стройного телосложения, с благородным выражением лица; с тёмными волосами, разделёнными пробором посередине; чистым лбом, ясными глазами, безупречным носом и ртом и с рыжеватой бородой. Более поздним описанием Христа, несколько отличающимся от этого, является описание, оставленное Иоанном Дамаскином (или кем-то другим) в восьмом веке: "Христос был величественного сложения, с прекрасными глазами, большим носом и вьющимися волосами; несколько сутулый; у Него была чёрная борода и бледный цвет лица, как у Его Матери, и Он был в расцвете сил".
Никакое изображение Христа, будь то в цвете, бронзе или мраморе, не может передать идеал совершенной красоты Сына Божьего и Сына Человеческого. Даже лучшие произведения искусства являются лишь бледным отражением небесного оригинала; однако они свидетельствуют о том могущественном влиянии, которое живой Христос постоянно оказывает на воображение и чувства великих художников и скульпторов; и это влияние будет длиться до конца мира.
Помимо изображения Христа делались также изображения выдающихся личностей священной истории, особенно благословенной Девы Марии с Божественным Младенцем; волхвов, пришедших с востока поклониться Младенцу Христу; трёх царей, поклоняющихся около яслей; четырёх евангелистов; двенадцати апостолов, особенно Петра и Павла; многих мучеников и святых времён преследования христианской Церкви, а также выдающихся епископов и монахов более позднего времени.
Согласно церковной традиции восьмого века (или более позднего времени) евангелист Лука написал портрет не только Христа, но также и Девы Марии, св. Петра и св. Павла. Более поздние легенды приписывают Луке семь портретов Мадонны. Существует мнение, что некоторые из них сохранились до наших дней (например, изображение Мадонны в часовне Боргезе Церкви Maria Maggiore в Риме). С самого начала художники старались представить Деву Марию как идеал женской красоты и чистоты и придавали ей сходство с её божественным Сыном.
Первые портреты Мадонны с Младенцем были обнаружены в римских катакомбах; некоторые исследователи относят их ко второму и третьему веку.
Апостол Пётр обычно изображается с круглой головой, с вьющимися волосами и бородой, а апостол Павел — с длинным лицом, с лысиной на макушке и с заострённой бородой. На многих картинах оба апостола держат в руках свитки, или же апостол Пётр держит крест и ключи (от царства небесного), а апостол Павел — меч (Слова и Духа).
Изображение Христа, святых и библейских событий встречаются в катакомбах, местах захоронения, на саркофагах и надгробных плитах, в частных домах, на чашах, на перстнях с печаткой (несмотря на запрет Эльвирского Собора, состоявшегося в 305 году) на стенах церквей, особенно сзади алтаря.
Рисунками на библейские сюжеты были также украшены рукописи Библии, богослужебные книги, частные дома и даже одеяния должностных лиц в крупных городах Византийской империи. Во второй половине четвертого века епископ Астерий в Понте протестовал против ношения этих "богоугодных одеяний", говоря, что было бы лучше продать их и потратить полученные за них деньги на бедных, тем самым, почтив живого Бога; вместо того, чтобы носить изображения на одежде, лучше посещать больных; вместо того, чтобы носить при себе образ коленопреклоненной грешницы, обнимающей ноги Иисуса, лучше со слезами на глазах раскаяться в своих собственных грехах.
Обычай падать ниц перед картиной, изображающей святого, в знак почитания его, впервые появился в Восточной (Православной) Церкви в шестом веке. Как и следовало ожидать, необразованные люди часто путали само изображение (картину, образ) с изображаемым на нём святым, приписывая внешней материальной вещи магическую чудотворную силу и связывая с картиной (образом) различные суеверные представления. Даже св. Августин жалуется на то, что среди необразованных христианских народных масс есть много идолопоклонников; он объясняет это большим числом номинальных христиан, которым неведома суть Евангелия.
Как произведение искусства, эта примитивная христианская живопись и скульптура, в основном, не имеет большой ценности; они представляют меньшую художественную ценность, чем церковные здания. Их можно назвать скорее серьезными и возвышенными, чем прекрасными и гармоничными. Они появились ввиду практической необходимости в них и в своём большинстве, по меньшей мере, в Византийской империи, они были созданы монахами. Серьёзность и возвышенность вполне соответствовали духу христианства, в то время как произведения язычества отличались чувственной красотой. Отсюда неприятие христианством обнажённого тела (пышные формы тела всегда скромно прикрывались), позволялось обнажать только лицо, руки и ноги.
Как известно, христианский вкус впоследствии изменился и, исходя из принципа "для чистого всё чисто", живописцы стали изображать неприкрытым даже Христа на кресте и святого Младенца на груди Девы Марии или на её руках.
В период правления Константина I античная классическая живопись и скульптура деградировали, и даже в свои лучшие дни ни живопись, ни скульптура не смогли адекватно выразить указанный выше христианский принцип.
Поэтому можно особенно не сожалеть об утрате очень многих старинных произведений искусства, которые как объект идолопоклонства были безжалостно уничтожены иконоборцами в последующий период. Позднее, в Средние века, после того как церковная архитектура уже получила своё наивысшее развитие, христианское искусство достигло небывалого расцвета в живописи и скульптуре, превзойдя даже древнегреческие шедевры, по меньшей мере, в живописи. Скульптура, которая может изобразить человека только очень ограниченно (она не способна передать порыв жизни или лучистый взор), и которая является как бы тенью мира мёртвых, достигла в древней Греции вершин совершенства, выше которых не могли подняться даже Кано и Торвальдсен. Живопись же, которая может изобразить человека в его органической связи с окружающим миром и может в определённой степени показать бездонную глубину души и духа, выражение лица или глаз, дождавшись влияния христианского принципа, достигла совершенства. Картины Леонардо да Винчи, Беато Анджелико, Корреджо и Альбрехта Дюрера, изображающие Христа, и картины Рафаэля, изображающие Мадонну, являются превосходными работами, украсившими историю искусства.
