ПРОБЛЕМЫ ВОЗВРАЩЕНИЯ К КАНОНУ В СОВРЕМЕННОЙ ИКОНОПИСИ

     Обращение к заявленной теме вызвано желанием обратить внимание на острейшую проблему разрыва традиций и связей с нашим наследием, возникшую в современной иконописи. Теперь, когда Россия призвана к духовному возрождению, когда открывается множество новых храмов и возросла потребность во все большем количестве икон, очень важно среди всего многообразия школ и направлений современной иконописи не потерять, высветить тот остов, который дал начало и поддерживал иконную живопись на протяжении всего ее существования. Таким остовом является знание канона.

     Отечественной и зарубежной историографией накоплен опыт в разработке вопросов эстетики и иконографии древнерусского искусства. Сегодня этот опыт не только позволяет, но и подсказывает поиск новых тем и аспектов исследований. Каноничность – одна из важных проблем для церковного искусства. Важно знать, канонично то или иное направление в церковном искусстве, соответствует ли оно целям Церкви. Для этого необходимо установить каноничность или неканоничность конкретных памятников. Задачей настоящей работы является попытка высветить эту обширную тему в целом.

     Икона, будучи символом Боговоплощения, как бы “сердцем” православия, неотъемлемой частью православной традиции, всегда была способна “чувствовать” и отражать самые сложные ритмы исторической реальности. В движении с иконой всегда наблюдали несение “знамени” веры, декларацию ее идей и символов. В системе христианской культуры икона занимает поистине уникальное место, и, тем не менее, она никогда не рассматривалась только как произведение искусства. Она – прежде всего вероучительный текст, призванный помочь постижению истины. В этом смысле, по выражению Павла Флоренского, икона либо больше, либо меньше, чем произведение искусства.

     Вероучительную функцию иконы подчеркивали святые отцы, относя иконописание к области богословия. Отстаивая необходимость иконопочитания, особенно для новоначальных в Церкви, папа Григорий Двоеслов называл церковные изображения “Библией для неграмотных”, ибо то, что умеющий читать извлекает из книги, не умеющий усваивает через видимые образы. Однако православная традиция видит в иконе текст, но не схему, поэтому художественная сторона иконы так же важна, как и идейная. Икона – это сложный организм, где богословская идея выражена определенными художественными средствами аналогично дереву, укорененному в почве христианского откровения, ветви этого дерева – личный мистический опыт и художественный талант иконописца. Нередко богослов и художник соединялись в одном лице, как это было в случае с Андреем Рублевым или Феофаном Греком. В пору своего расцвета икона совмещала строгое богословие и высокое художество, что позволило Е.Трубецкому назвать икону “умозрением в красках”.

     Традиции бывают канонические, выражающие канон, и неканонические, потусторонние канону. Есть “иконы” традиционные, но не канонические, и не все из них истинные, несмотря на свою традиционность, например, “Бог-Саваоф”, “Отечество”, “Троица Новозаветная”, другие аллегорическо-дидактические изображения XVI-XVII веков. Л.А.Успенская пишет: “Закон – мера заградительная. Канон – лишь отчасти. Но главным образом – строительная норма. Благодаря ему иконописцы самого разного уровня создают иконы во всех смыслах, независимо от своих индивидуальных качеств. Конечно, как и во всем, есть великие мастера и есть ремесленники. Но все они, отказавшись от собственного языка, говорят языком Церкви, и тем не только сами обогащаются, но творят Иконы, а не подражание им”.

     Иконописные традиции пережили пору становления, утверждения и расцвета. Почему сегодня мы говорим о необходимости возвращения к ним, возрождения их в современном церковном искусстве? Когда, каким образом и почему они оказались прерваны?

     Стоглавый собор пытался закрепить традиционное понятие об образе, почитание иконы как отражения Первообраза, отношение к иконописанию как к служению Богу. Но именно нормативное закрепление канона свидетельствовало, что сознание утрачивает иконологичность как естественное мироощущение. Канон перестает восприниматься как внутренний стержень, а превращается в некую иконографическую схему. Набирает силу декоративизм. Иконописец все больше ощущает себя живописцем, нежели богословом. Стараясь следовать канону, он редко удерживается, чтобы не разнообразить композицию, не внести новых деталей, не украсить как-то по-особому фон или одежды. В результате икона получает яркое и запоминающееся решение, воздействуя на зрителя посредством внешней красоты, а не внутренним откровением.

     Из иконы уходит свет – самая непоправимая утрата XVI века. Некогда яркая киноварь заменяется красно-коричневым глухим или винно-красным цветом. Синего и голубого художники почти не используют. Недостаток света в иконах начинают подменять металлической басмой – серебряной, золотой и т.д. В обычай входит украшать икону окладами, венцами и др., которые порой закрывают полностью живопись иконы, так, что видны только лик и руки (“личное”). Это не просто кризис жанра, но перерождение природы образа.

     XVII век – время утверждения новой эстетики и нового богословия. В это время русская культура стала более открытой для контактов с Западом, но с заведомо неравным положениям. Русская культура переживала затянувшийся кризис средневековья, европейская культура уже прочно стояла в Новом времени, поэтому диалог оказался весьма болезненным. Предотвратить встречу двух культур было уже невозможно. Печатные книги и гравюры, европейская мода и новые философские идеи, технические новшества и даже новые блюда хлынули на Русь, а вместе с ними – новые приемы и образы живописи.

     Роль иконы в современном мире, очевидно, возрастает. Сегодняшний мир нуждается в Образе. Но этот мир как слоеный пирог, и на каждом его уровне икона раскрывается по-своему. Для человека секулярной культуры икона является несомненной эстетической ценностью, в то же время он раскрывает в ней неисчерпаемые информационные возможности. Человек, ищущий истину, увидит в иконе мостик между мирами, видимым и невидимым, миром культуры и миром откровения. Для входящего в Церковь икона – лучший катехизатор, потому что образно-символическим языком содержание догматов раскрывается много глубже, чем словам. Для людей воцерковленных икона – помощь в молитвенном углублении и духовном делании.

     Конечно, нельзя ждать скорого появления нового Рублева или Дионисия и того, чтобы все иконописцы приуготовляли себя к иконному делу практикою умной молитвы. Но хотя бы движение к этому нужно начинать. Необходимо осваивать каноны подлинной иконописи, ибо в них запечатлен глубочайший духовный опыт наших предков в их познавании духа Православия.

     Благим примером иконного дела может стать нынешняя практическая деятельность иконописцев Московской Духовной Академии и Свято-Тихоновского Богословского Института. Разумеется, до идеала нашим новым мастерам еще далеко, но росписи академического и семинарского храма в Троице-Сергиевой Лавре, в Московской церкви св. Николая в Кленниках – внушают большие надежды, что православное искусство на Руси будет жить и развиваться. Отрадно отметить, что и в нашем крае есть люди, которые сохранили связь времен, объединились вокруг В.В. Чемирзова и под руководством иеромонаха Мануила из Троице-Сергиевой Лавры расписали храм Самарской духовной семинарии в лучших традициях православного искусства.

     Происходит активное освоение языка русской иконописи. Однако на этом пути художников подстерегает соблазн безжизненной стилизации. Можно освоить язык, но не иметь ни малейшего представления о том содержании, какое должно быть этим языком выражено. Росписи храмов и иконы должны являться не украшением интерьеров, не занятной иллюстрацией к сюжетам Писания или житий святых, не стилизацией “под старину”, но зримым ответом на важнейший вопрос: что есть Истина? Немеркнущий свет Фавора должен воссиять в красках православных живописцев.