Галерея икон Словарь по иконописи Библиотека по иконописи Рефераты по иконописи Иконы в Сети
СодержаниедалееБЕСЕДЫ ИКОНОПИСЦА. архимандрит Зинон.

О СМЫСЛЕ ИКОНЫ

Икона ничего не изображает, она являет. Она есть явление Царства Христова, явление преображенной, обоженной твари, того самого преображенного человечества, которое в своем лице явил Христос. Поэтому изначальными иконами Церкви были иконы Спасителя, сошедшего с небес и вочеловечившегося для нашего искупления, и Его Матери. Позже стали писать апостолов, мучеников, которые тоже явили в себе образ Христа. Качество иконы определяется тем, насколько она близка к Первообразу, насколько она соответствует той духовной реальности, о которой свидетельствует.

О смысле являемого иконой хорошо сказано у Леонида Успенского: "Икона есть образ человека, в котором реально пребывают попаляющая страсти и все освящающая благодать Духа Святого. Поэтому плоть его изображается существенно иной, чем обычная тленная плоть человека. Преображенный благодатью образ святого, запечатленный на иконе, - есть самое подобие Бога, образ богооткровения, откровение и познание скрытого".

Наш замечательный богослов Владимир Николаевич Лосский, хоть и не был иконописцем (однако был знаком с иконописцем священником Григорием Кругом и Леонидом Успенским), очень верно назвал икону "началом созерцания лицом к лицу". В будущем веке верные узрят Бога лицом к лицу, икона - уже начало этого созерцания. Князь Евгений Трубецкой говорит, что не мы смотрим на икону, - икона смотрит на нас. К иконе надо относиться как к высочайшей особе: было бы дерзостью заговорить с нею первым, нужно стоять и терпеливо ждать, когда она соизволит заговорить с нами.

Икона рождается из живого опыта Неба, из Литургии, поэтому иконописание всегда рассматривалось как церковное служение, как Литургия. К иконописцам предъявлялись очень высокие нравственные требования, такие же, как к клирикам. Икона есть свидетельство Церкви о Боговоплощении, о том, что Бог вошел в мир, воплотился, соединился с человеком настолько, что теперь каждый может вырасти в меру Бога и обращаться к Нему как к Отцу.

Иконописец, следовательно, свидетель. И его иконы будут убедительны для тех, кто им предстоит, в той мере, в какой сам он приобщился к миру, о котором должен поведать. Так, человек, который к Церкви не принадлежит, может ли свидетельствовать о Боге? Чтобы свидетельствовать Евангельскую Истину, нужно самому быть к ней приобщенным, нужно жить только ею, тогда эта проповедь посредством образа и цвета - святые отцы ставили икону наравне с проповедью - будет приносить плоды в других сердцах.

Церковь проповедует одновременно и словом, и образом, поэтому икону и называют учителем. Упомянутый выше князь Трубецкой дал прекрасное определение русской иконе: "Умозрение в красках". Икона - это воплощенная молитва. Она создается в молитве и ради молитвы, движущей силой которой является любовь к Богу, стремление к Нему, как к совершенной Красоте. Поэтому икона вне Церкви в подлинном смысле существовать не может. Как одна из форм проповеди Евангелия, как свидетельство Церкви о Боговоплощении, она есть составная часть богослужения - как и церковное пение, архитектура, обряд.

Но сейчас, можно сказать, икона не занимает в богослужении подобающего ей места, и отношение к ней не такое, каким должно быть. Икона стала просто иллюстрацией к празднуемому событию, поэтому и не важно, какова ее форма, и потому у нас всякое изображение, даже фотографическое, почитается как икона. На икону давно перестали смотреть как на богословие в красках, даже не подозревают, что она может искажать вероучение так же, как и слово; вместо того, чтобы свидетельствовать об Истине, может лжесвидетельствовать.

Своими корнями икона уходит в евхаристический опыт Церкви, неразрывно связана с ним, как и вообще с уровнем церковной жизни. Когда этот уровень был высок, то и церковное искусство было на высоте; когда же церковная жизнь ослабевала или наступали времена ее упадка, - тогда приходило в упадок, конечно, и церковное искусство. Икона часто превращалась в картину на религиозный сюжет, и почитание ее переставало быть в подлинном смысле православным. В подтверждение этому можно вспомнить, что в наших храмах много икон неканонических, запрещенных Соборами, в частности, икона так называемой "Новозаветной Троицы" и "Отечество". Ветхозаветный запрет изображать Бога не снят и в Новозаветное время. Мы получили возможность изображать Бога только после того, как Слово стало плотью, стало видимым и осязаемым. По божеству Христос неизобразим и неописуем, но так как в Иисусе Христе Божеское и человеческое естества соединились неслиянно и нераздельно в одну Личность, мы изображаем Богочеловека Христа, нашего ради спасения пришедшего в мир и пребывающего в нем до скончания века. Церковь учит о предвечном рождении Сына от Отца, а на иконе "Новозаветная Троица" мы видим Сына, воплотившегося во времени, сидящего рядом с Отцом, который "Неизреченен, Недоведом, Невидим, Непостижим" (слова из молитвы Анафоры в литургии св. Иоанна Златоуста). И Дух Святой явился в виде голубя только на Иордане, в Пятидесятницу Он явился в виде огненных языков, на Фаворе - в виде облака. Стало быть, голубь не есть личный образ Святого Духа, и так Его можно изображать только на иконе Крещения Господня. Стоглавый и Большой Московский Соборы запретили подобные изображения, но, несмотря на это, их можно встретить почти в каждом храме, в любой иконной лавке. Даже в Даниловом монастыре для иконостаса храма Отцов Семи Вселенских Соборов был написан образ "Отечество". А ведь там почти все клирики с высшим богословским образованием! Стоит лишь удивляться, как личное и человеческое преобладает над мнением Церкви, которая одна есть хранительница и выразительница Истины.

Иконописание - творчество соборное, то есть творчество Церкви. Подлинными творцами икон являются святые отцы. Иконографический канон, как и богослужение, складывался в течение столетий и сформировался примерно к XII веку, и в таком виде дошел до нас.

Церковь всегда уделяла много внимания своему искусству, следила за тем, чтобы оно выражало Ее учение. Все уклонения устранялись соборно. Так, на Стоглавом Соборе вопрос иконописания занимал очень важное место. В частности, речь шла об иконе Святой Троицы.

Существуют четыре иконы Святой Троицы. Они указаны в чине благословения этих икон в нашем требнике. Это - явление Бога Аврааму в образе трех ангелов; сошествие Святого Духа на апостолов; Богоявление и Преображение. Все остальные изображения Святой Троицы должны быть отвергнуты, как искажающие учение Церкви. В упомянутой книге Успенского "Богословие иконы Православной Церкви" есть глава "На путях к единству", в которой рассматривается икона Пятидесятницы как икона Церкви. Почему на этой иконе не может быть изображена Пресвятая Богородица? И почему икона Пятидесятницы перестает быть иконой Церкви, если там изображена Божия Матерь, почему она превращается просто в икону Богородицы в окружении апостолов?

На этой иконе мы видим сидящих в Сионской горнице апостолов, представляющих первую церковную общину, начало христианской Церкви. Здесь уместно заметить, что икона не есть изображение конкретного исторического события. На иконе Пятидесятницы почти всегда изображается апостол Павел, которого там не было, апостол Лука, который не принадлежал к числу двенадцати. Главой Церкви является Христос. Потому центр иконы остается пустым: на этом месте Христа как главы Церкви никто другой представлен быть не может.

Сегодня нет устоявшегося и выраженного мнения Церкви о церковном искусстве, а уж тем более, контроля церковной власти над ним. И в ограду Церкви принимается практически все. Я давно задавался вопросом, на который и сейчас не имею ответа: почему очень благочестивые представители духовенства, многие монахи не принимают икону как должно?

Можно вполне понять людей, которые добросовестно признаются, что икона канонического письма им непонятна, но никак нельзя согласиться с теми, кто отвергает икону по причине ее непонятности. Многие священнослужители убеждены, что каноническая икона трудна для восприятия простого народа, и лучше ее заменить живописной. Но я уверен, что для большинства не менее непонятны стихиры, ирмосы и сам богослужебный язык, уж не говоря о структуре богослужения, однако, едва ли кому-то придет мысль упростить богослужение применительно к духовной малообразованности. Задача Церкви - возводить людей к высоте боговедения, а не самой снисходить до человеческого невежества. Поэтому отвергающий подлинно православную икону тем самым ставит под сомнение правильность своего восприятия богослужения и, в частности, Евхаристии, из которой икона рождается.

ОБ ИКОНОПИСАНИИ

Икона должна быть написана натуральными красками и только на прочном материале, - обычно на доске, но не на бумаге, стекле или каком-нибудь хрупком веществе.

Л. А. Успенский в одной из своих статей о красках в иконе, опубликованной некогда в одном из номеров Журнала Московской Патриархии, очень просто и убедительно объясняет, почему цветная фотография не может быть применена в церковном обиходе: она только имитирует цвет, тогда как собственного цвета не имеет. Потому употреблять цветные фотографии в качестве икон не следует. Икона должна свидетельствовать об истине, а мы вводим элемент лжи туда, где ее не может быть.

Патриарх Алексий I просил не приносить в храм бумажные цветы, потому что в них нет правды. Еще гораздо раньше митрополит Московский Филарет (Дроздов) говорил, что поддельные камни и поддельные металлы нельзя употреблять в церковном обиходе не потому, что они малоценны, а потому что заключают в себе ложь. Всякие механические способы воспроизведения икон Церковью не одобряются. Но, очевидно, теперь - обстоятельства заставляют... Это принимает иногда чрезвычайно уродливые формы, и в наших иконных лавках продаются такие иконы, которые не имеют права на существование. Та продукция, которую выпускают мастерские Патриархии, далеко не всегда соответствует требованиям, предъявляемым Церковью к своему искусству. Это очень тревожный симптом.

По сути, икона - это постижение Духа, а у нас в храмах люди молятся перед чем угодно, храмы заполнены иконами самыми неожиданными и чуждыми. Многие иконы и даже целые иконостасы написаны так, что мешают молитве. Но всякий человек должен молиться благодаря иконе, благодаря пению, а не вопреки им.

Часто церковные люди считают, что древняя икона, древнее пение - это для специалистов, даже, может быть, светских, а в Церкви они ни к чему. Более того, и среди монахов, которые должны быть профессиональными хранителями наследия, можно услышать такое мнение.

Когда я просил, чтобы открыли роспись алтарной преграды в Успенском соборе Псково-Печерского монастыря, созданную еще при преподобном Корнилии в XVI веке, которая сохранилась довольно хорошо, - ни за что не соглашались, говорили: "Старушки не поймут". То же самое и с древними знаменными распевами. Сейчас музыканты стали ценить их и исполнять, а раньше они считались варварской музыкой. Те, кто был воспитан на итальянских образцах, не понимали и не принимали их. Сегодня церковные люди тоже часто не понимают этих распевов. Тут, наверное, типично русская черта, о которой еще протопоп Аввакум писал: "Как у нас что положено, так во веки и лежи!" К чему привыкли, того никак не сдвинуть.

Многим, очевидно, известна икона "Спас "Ярое око"" (она находится в Успенском соборе, в Кремле, в иконостасе над правым клиросом). Так вот, некоторые верующие считают ее страшной: посмотришь, мол, и молиться не захочется. Подобное восприятие показывает, насколько мы удалились от подлинного понимания православной иконы. Причина еще в том, что все лучшие образцы церковного искусства находятся в музеях, по причине всем известных исторических обстоятельств, и верующие их почти не видят. Очень важно вернуть иконы Церкви. Но для этого, конечно, нужно сначала иметь гарантии, что они будут там храниться в должных условиях. Я думаю, что очень древние иконы уже не могут находиться в храме: должны быть особые помещения для их хранения, и только в праздники они могут выноситься для богослужения, для молитвы.

Несколько слов об освящении икон. Очень часто, видя вновь написанную икону и желая к ней приложиться, спрашивают: а она освящена? По такому чину, который содержится в наших требниках, в старину иконы не освящались. Впервые он встречается только в большом требнике Петра Могилы. Ни в одном требнике Московской дониконовской печати такого чина нет. Называется он чином благословения, а не освящения, и должен рассматриваться как одобрение Церковью данного образа, но не как некий сакраментальный акт. (Ведь никому не придет в голову, купив новое Евангелие, перед началом чтения освящать его.) На иконе ставили надпись, после чего она считалась освященной. В ней почитается не вещество, а изображенное лицо. Надпись необходима, как раньше выражались, для того, чтобы утвердился дух молящегося, то есть, чтоб молящийся точно знал, к кому обращается, потому что иконография многих святых сходна. Например, если не будет подписана икона преподобного Кирилла Белозерского, его можно будет принять и за преподобного Сергия или еще за кого-нибудь из древних преподобных.

Иконописание - церковное служение, а не творчество в том смысле, как его понимают светские художники. Рождаясь из Литургии, икона является ее продолжением, и живет она только в богослужении, равно как церковное пение, облачение, архитектура. Стараясь как можно глубже проникнуть в тайны иконописи, нужно рассматривать лучшие образцы, и только тогда, после приобщения к достигнутому до тебя, и самому можно что-то привнести. Всякий иконописец во все времена непременно вносил личный духовный опыт в свое творчество. Но существуют церковные иконографические каноны, переступать которые никакой иконописец не имел ни власти, ни потребности. Иконописный канон только дисциплинирует творца. Иконописец не допускает никаких самочиний, своеволий, так как в области веры есть истины, не подлежащие изменению. Поэтому следует постоянно, отсекая свои представления, стремиться к опыту Церкви.

До XVI века иконы списывались, но не копировались: если взять списки, например, с икон Владимирской Богоматери или святого Николая, самого почитаемого на Руси святого, - двух одинаковых икон вы не найдете. Эта традиция на Руси была прервана. Стали писать иконы ремесленно, по переводам, снимать кальки, использовать другие примитивные методы. Например, старообрядческие иконы в точности, вроде бы, повторяют старинные, но отличаются от них, как мумия от живого человека, в них нет главного - жизни. Отсеченная ветвь засыхает.

Если ко мне приходит кто-то из светских художников и изъявляет желание писать иконы, я говорю, что прежде надо "убить" в себе художника. В древней Церкви, если кто-то из актеров (в данном случае это обобщенный образ) приходил к епископу, желая стать христианином, первое, что от него требовалось, чтобы он оставил свое искусство, - это вещи несовместимые...

Святитель Игнатий (Брянчанинов) предостерегал от опасности поддаться мечтательности, воображению, которые могут творить образы, кажущиеся живыми и привлекательными, а на самом деле все это будет лишь "беспорядочным ощущением неочищенного от страстей сердца". Художник перестает различать идолов и Бога, привыкает к маскам, перевоплощениям, теряет собственное лицо, творит во славу демонов. Так что, повторяю, быть христианином и оставаться "актером" невозможно. Любое творчество требует полной отдачи, нельзя допускать в себе никакой раздвоенности. В самом деле, нельзя смотреть одним глазом в землю, а другим - в небо! Нельзя служить двум господам, учит Христос.

Есть старое церковнославянское слово, теперь уже забытое, - "иконник". Это человек, который создает произведения в рамках церковного канона и своим в них ничего не считает - никто из иконописцев своих икон не подписывал, - потому что искусство Церкви - соборное. Иконник, иконописец - только исполнитель. Самое опасное - подмена предания самовыражением. Современные художники, как правило, неглубоко знают христианство, а если бы знали и были людьми добросовестными, сами отказались бы расписывать храмы.

Сейчас у многих людей, даже искусствоведов, восприятие иконы неверное. В древней Церкви, в лучшие времена христианства, восприятие красоты и искусства было цельным, они не разделяли икону на произведение искусства и принадлежность культа, потому что вне Церкви красоты не знали. С тех пор как церковная жизнь стала обмирщаться, и подлинная икона оказалась в совершенном забвении вплоть до конца XIX века, - многие стали искать красоту вне Церкви, в светском искусстве.
From Nesusvet's Library

Hosted by uCoz